Белый снег – Восточный ветер [litres] - Иосиф Борисович Линдер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вперед, Эрих! – подгонял Крюгер механика-водителя.
Он отлично видел артиллерийский расчет. Фигуры бойцов мельтешили у ящиков со снарядами, мелькнуло перекошенное от напряжения лицо командира расчета.
Раздавив еще одно русского фанатика, Эрих направил машину прямо на позицию. Танк вполз на бруствер и навис над пушкой. Крюгера ослепила яркая вспышка, левую руку обожгла острая боль, в башню поползли клубы едкого дыма, снизу к ногам стали подбираться языки пламени.
Здоровой рукой Крюгер трудом сдвинул крышку люка и без сил обвис на башне. Сквозь забытье он почувствовал, как крепкие руки стащили его с брони и заволокли в воронку. Это был санитар, свой, немецкий.
– А-а-а-а-а! – в бессилии закричал танкист, катаясь по мерзлой земле.
Он уже ничем не мог помочь своим бойцам, все они полегли на этом проклятом русском поле.
Санитары уложили Крюгера на носилки и понесли к станции. Оттуда непрерывным потоком двигались свежие силы. Эта армада стремилась на восток, к вожделенной цели – Москве.
…А навстречу ей длинными лентами тянулись по обочинам наспех сколоченные отряды московского ополчения. Полотно дороги было изрыто бомбами, однако движение не прекращалось ни на минуту. Надсадный гул автомобильных моторов не умолкал ни днем, ни ночью. Разбитую врагом технику оттаскивали в сторону. В кюветах лежали мертвые – похоронная команда не успевала справляться со своими обязанностями. В кровавой мясорубке ежедневно перемалывались тысячи человеческих жизней.
В те роковые октябрьские дни Москва замерла в тревожном ожидании. Двенадцатого октября Государственный комитет обороны принял решение о строительстве в черте столицы и в ее ближайших пригородах оборонительных рубежей. На рытье окопов было мобилизовано свыше 450 тысяч жителей, преимущественно женщин. Агитировать никого не требовалось, ехали сами – и молодые, и старые, – позабыв про болезни и оставив дома детей. Шестнадцатого октября ГКО принял решение эвакуировать из Москвы часть государственных учреждений, и главное – Ставку, однако Верховный главнокомандующий оставался в городе. Девятнадцатого октября было введено осадное положение. Гитлер по-прежнему хотел войти в Москву к началу зимы и добивался своей цели любыми средствами. Москву бомбили почти ежедневно. Уже потом историки подсчитают, что в налетах участвовало 2018 самолетов, из которых 273 было сбито.
Минирование железнодорожных узлов, всех двенадцати городских мостов и других важных объектов вели специальные команды из Особой группы НКВД СССР под командованием майора государственной безопасности Павла Судоплатова. Гордость Москвы, ее красавец метрополитен был остановлен, начались работы по подготовке к его уничтожению. Возможному – о реальном не хотелось и думать никому из подрывников.
С наступлением ночи Москва погружалась в темноту. Светомаскировка была строжайшей. Непривычную для столицы тишину нарушал лишь размеренный стук каблуков военных патрулей. Время от времени тишину взрывали короткие перестрелки. Подвижные отряды НКВД и военной комендатуры уничтожали мародеров, вступали в схватку с гитлеровскими диверсантами.
В ночь на двадцать первое октября надрывный вой воздушных сирен оповестил о начале очередного налета фашистской авиации. Сквозь него прорывался и набирал силу монотонный гул тяжелых бомбардировщиков. Волна за волной эскадрильи «юнкерсов» накатывали на Москву. Перекрестные лучи прожекторов, выискивая цели, впивались в небо. Зенитки лаяли непрерывно, и все же земля то тут, то там вздымалась под ударами полутонных авиационных бомб. Все ближе и ближе ложились они к Кремлю, одна разорвалась у Большого театра, другая – в университетском скверике на Моховой, пострадало здание Центрального комитета на Старой площади, зарево пожарищ полыхало на окраинах.
Огромный дом на Лубянке мелкой дрожью отзывался на каждый новый взрыв. Лаврентий Берия не решался спуститься в бомбоубежище, так как Сталин во время налетов не покидал своего кремлевского кабинета. Положение на можайском направлении складывалось критическое, не помогли и брошенные в бой две дивизии народного ополчения. Немцы за сутки перемололи людей в своих танковых жерновах, а те, кто уцелел, вынуждены были отступить к Москве, занимая новые, еще более близкие к городу рубежи совместно с отрядами НКВД, на которые возлагались также функции заградотрядов, призванных останавливать тех, у кого сдавали нервы или иссякало мужество.
Танковые клинья гитлеровской армии с невиданным упорством продолжали атаку.
Ухнул очередной взрыв.
«Совсем рядом!» – с содроганием подумал Берия. Жалобно задребезжали оконные стекла, как маятник, закачалась массивная бронзовая люстра, тусклые пятна светильников, мигнув несколько раз, погасли. Кабинет погрузился в темноту. Прошла минута, другая, и здание снова тряхнуло. Чтобы не упасть, нарком судорожно ухватился за стол. Но и на этот раз все обошлось. Грозный гул, поднимавшийся снизу, постепенно стих, и наступила привычная тишина.
Берия сел. Вытесняя страх, в груди, мешая нормально дышать, нарастала злость.
«Будь он проклят, этот сухорукий. С какой стати я должен торчать здесь?! Глупая смерть – одна бомба, и все закончится… По его прихоти я должен умереть?! Я, единственный, кто работает не жалея сил, не в пример этим шутам гороховым – Ворошилову и Будённому, тоже мне, “маршалы революции”! А Молотов? А Калинин? Да от них за версту несет нафталином! Что вообще Коба может без меня? Строить из себя героя, чтобы в очередной раз доказать ему свою преданность?!» – с горечью думал он.
Из личного дела Л. Берии
Берия, ЛаврентийПавлович (17.03.1899, с. Мерхеули, Абхазия – 23.12.1953, Москва). Родился в семье крестьянина-бедняка, по национальности грузин. В 1906—1915 гг. учился в Сухумском высшем начальном училище, которое окончил с отличием. Продолжил образование в Бакинском среднем механико-строительном техническом училище (1915–1919 гг.), а позже – в Бакинском политехническом институте (1920–1922 гг.). В 1916 г. практикант Главной конторы Нобеля в Балаханах. Рано принял участие в революционной борьбе, был казначеем нелегального марксистского кружка механико-строительного училища, в марте 1917 г. организовал ячейку РСДРП(б). С июня по декабрь 1917 г. числился техником-практикантом гидротехнического отряда на Румынском фронте. С января 1918 г. входил в Секретариат бакинского Совета. После входа в Баку турецких войск в сентябре 1918 г. оставался в городе. С октября 1918 г. по январь 1919 г. работал конторщиком на заводе «Каспийское товарищество Белый Город», с февраля 1919 г. по апрель 1920 г. возглавлял подпольную ячейку РКП (б). Осенью 1919 г. по поручению партии «Гуммет», основанной при Бакинском комитете РСДРП для политической работы среди мусульман, поступил на службу в мусаватистскую контрразведку. С марта по апрель 1920 г. сотрудник Бакинской таможни. В апреле 1920 г. назначен уполномоченным Кавказского крайкома
